Заведомо ложные показания. Отказ от дачи показаний

Заведомо ложные показания. Отказ от дачи показаний

Единственной целью института ответственности за заведомо ложное показание и отказ от дачи показаний является обеспечение достоверности сообщаемых свидетелями и потерпевшими сведений. Намерение законодателя понятно: предполагается, что под страхом привлечения к ответственности допрашиваемые лица сообщат лишь правдивые показания, чем окажут помощь предварительному следствию, органу административного производства и выполнят конституционно установленную обязанность содействия правосудию.

Так ли это, действительно ли предупреждение свидетелей и потерпевших играет превентивную роль в предупреждении ложных показаний, оправданно ли вообще существование отмеченного института?

Как известно, для предупреждения любого правонарушения важна не только угроза привлечения к ответственности за содеянное, а в гораздо большей, определяющей части искоренение самих условий (политических, экономических, социальных, бытовых), при которых преступления возникают. Гораздо важнее предотвратить причины преступности, создать обстановку, при которой совершать преступления становится невыгодно, неоправданно, невозможно.

Что касается изложения заведомо ложных сведений, отказа от дачи свидетельских показаний, то это деяние по большому счету не зависит, как, например, преступления в сфере экономики, от тех либо иных экономических и социальных условий, политического режима, правовой системы. Нельзя говорить о наличии каких-либо существенных объективных причин этих преступлений.

Причины эти субъективны.

Как известно, говорить ложь человек стал одновременно с тем, как вообще научился говорить. Речь человека, излагающего сведения о тех или иных событиях, является лишь его личным переложением ему известного - отражением фактических событий, прошедших сквозь призму собственного человеческого сознания. Причем человеческая речь как явление в равной мере состоит из излагаемых в целях достижения определенной цели как правдивых, так и ложных сведений.

Во имя значимых целей, как это признается общественным мнением, ложь допустима, а бывает и необходима. При этом, с точки зрения различных социальных групп, ложь может быть оправданна, обман (противника, например) поощряется либо, наоборот, считается нарушающим нормы морали и права.

Вся история человечества говорит о том, что людей, обманывающих других, не останавливают никакие угрозы - наказание Страшного Суда, разоблачение спецслужбами, потеря партийного билета, утрата авторитета, суммы, присужденные в возмещение вреда, поскольку любой субъект оправдывает эти свои действия реальными либо вымышленными целями, при сопоставлении с которыми средства выглядят вполне допустимыми, оправданными и даже необходимыми.

Следует признать, что угроза привлечения к ответственности (уголовной либо административной) за дачу ложных показаний, отказ от дачи показаний не является барьером на пути свидетелей и потерпевших, излагающих на предварительном следствии в суде, в ходе производства по административному делу ложные показания.

Свидетельское показание по своей природе не является непосредственным отражением имевших место событий; его нельзя считать некоей магнитофонной лентой, диском, т.е. неменяющимся носителем информации. Свидетельские показания являются лишь относительно достоверными. На их содержание оказывают влияние умение субъекта достоверно запомнить и удержать в памяти наблюдаемое событие, передать его содержание, а также факторы, вытекающие из личного отношения к фактическому обстоятельству. Такие как интерес к наблюдаемому событию, личные пристрастия и предубеждения, стремление сообщить о событиях в целях собственной выгоды и выгоды заинтересованных в этом лиц. Люди далеко не всегда даже сами для себя могут отделить правду от лжи; между тем способны поверить в собственный вымысел и отстаивать его.

Сознательно же искажая действительность, свидетель, как и любое лицо, говорящее неправду, находит этому достаточное оправдание. В конечном счете поскольку даваемые при допросе показания исходят от конкретной личности (они по своему существу и являются личными показаниями), то, с точки зрения излагающего субъекта, вполне оправданно их изложить в первую очередь в интересах, выгодных самому ему, близким ему лицам.

Свидетели и потерпевшие, как и любые лица, при столкновении частных интересов и интересов предварительного следствия, т.е. интересов общества, государства, вполне определенно (на сознательном либо подсознательном уровне) выбирают частные (собственные, семейные либо корпоративные) интересы. Этот выбор определен самой природой человека. Угроза привлечения к уголовной ответственности за ложь в таких случаях оценивается субъектом лишь как возможное последствие - плата за сделанный выбор. И поэтому то обстоятельство, что допрашиваемое лицо в ходе допроса было предупреждено об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, ни в коей мере нельзя считать гарантией достоверности сообщенных в ходе допроса сведений.

По большому счету угроза привлечения допрашиваемого свидетеля, потерпевшего, как и любого допрашиваемого лица, неэтична - как фактическое понуждение, под страхом ответственности за отказ говорить. Такой же анахронизм, как и средневековое физическое принуждение к даче правдивых показаний (ордоналии).

Институт ответственности за отказ от дачи показаний, заведомо ложное показание, что следует признать, совершенно неэффективен. Более того, по мнению автора, и не нужен.

Согласно существующим уголовно-процессуальным нормам лицо, давшее заведомо ложное показание, может быть привлечено к ответственности лишь в том случае, если это установлено вступившим в законную силу судебным постановлением. Однако если приговором по конкретному делу констатируется, что некий свидетель либо потерпевший дал ложное показание, то тем самым это доказательство оценивается недостоверным и фактически не повлиявшим на обоснованность судебного решения. Не наступает вреда от данных допрошенным субъектом ложных показаний. В таком случае есть ли смысл считать эти действия правонарушением?

Если представить ситуацию, когда заведомо ложные свидетельские показания повлекли необоснованное осуждение, неверное судебное решение или постановление по административному делу, то и в этом случае следует признать, что в конечном итоге причиной этому стали не действия свидетеля или потерпевшего, а позиция органа предварительного следствия, прокурора и суда, органа, рассмотревшего дело, не проверивших должным образом собранные доказательства.

Как отмечает Д.Ю. Гончаров, в части привлечения лиц к уголовной ответственности по ст. 308 УК РФ закон применяется малоэффективно, а в отдельных регионах на протяжении ряда лет не применяется вообще. Инициативы уголовного преследования со стороны лиц, непосредственно занимающихся расследованием преступлений и сталкивающихся с отказом свидетелей и потерпевших давать показания, не находят поддержки у начальников следственных отделов, прокуроров и судей.

С чем, собственно, нельзя не согласиться. Общеизвестно, что ложь, уклонение от правдивых показаний в той или иной форме в залах судебных заседаний (и в кабинетах следователей) распространены отнюдь не менее, а пожалуй и более, чем где-либо, несмотря на постоянные предупреждения свидетелей и потерпевших об ответственности. Предупреждения, утомляющие и бесполезные, давно уже воспринимающиеся всеми лишь как необходимая формальность, дежурное напоминание. Так, как указывает В.А. Блинников, уровень латентности лжесвидетельства по уголовным делам достигает 50%, а по гражданским - 90%.

Например, Подосиновским районным судом Кировской области с 1977 г. по настоящее время было рассмотрено лишь одно уголовное дело по обвинению в даче заведомо ложных показаний.

В прессе, юридической периодике уголовную ответственность за отказ и дачу заведомо ложных показаний открыто называют экзотической.

Говоря о причинах изложения свидетелями, потерпевшими ложных сведений, нельзя обойти также и то, что на них может быть оказано определенное (и вполне реальное, как оказывается) давление со стороны заинтересованных лиц. Меры безопасности в отношении свидетелей в условиях российской действительности совершенно неэффективны и более чем чрезмерно дороги. А те из них, что действительно эффективны (что тоже вопрос) - смена места жительства, изменение внешности, - по сути, причинят потерпевшему еще больший вред, чем причиненный ему преступлением.

Правомерно ли привлекать к ответственности за ложное показание и отказ от дачи показаний лиц, подвергшихся угрозе со стороны преступных элементов? Может, требующиеся для охраны свидетелей гигантские средства потратить на сбор иных доказательств? Тогда и свидетельские показания перестанут иметь определяющее значение.

Далее. Думается, привлечь к уголовной ответственности за ложное показание не так просто, поскольку для этого нужно определить, что в свидетельских показаниях является истинным и что ложным.

Свидетельские показания в своей массе не бывают ни абсолютно ложными, ни абсолютно истинными. Они лишь относительно ложны либо относительно истинны.

В ходе следствия истина выясняется постепенно. И очень часто бывает, что одно и то же лицо вначале допрашивается в качестве свидетеля, затем в качестве подозреваемого и обвиняемого (бывает, что до этого с него берется объяснение, это же лицо участвует в деле и понятым). Соответственно, это лицо вначале предупреждается об уголовной ответственности за отказ и дачу заведомо ложных показаний, затем, напротив, ему разъясняется комплекс прав, предусмотренных ст. ст. 46 и 47 УПК. В этом промежутке, случается, еще предупреждается и об административной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

Такое развитие событий дает основание полагать недопустимыми показания этого лица-свидетеля. Мало того, появляется повод считать недопустимыми и те показания, что даны указанным лицом-обвиняемым, поскольку в какой-то мере повторяют прежние; обвиняемый вынужден оценивать прежнюю позицию, хочет он этого или не хочет.

А теперь усложним ситуацию. Предположим, уголовное преследование указанного лица впоследствии прекращено. Какие его показания принимать за основу? Свидетеля или обвиняемого, в зависимости от того, по каким основаниям прекращено дело?

Или другой реально встречающийся случай: уголовное дело (уголовное преследование) выделено в отношении одного из обвиняемых, дело в его отношении рассмотрено с вынесением приговора. В качестве кого это лицо будет впоследствии допрашиваться в судебном заседании по делу в отношении остальных обвиняемых?

Следующая ситуация. Положения уголовно-процессуального законодательства допускают одновременное рассмотрение дел частного обвинения (первоначального и встречного). Соответственно, в таком процессе два лица, а то и более одновременно являются обвиняемыми и потерпевшими. Причем, как правило, обстоятельства, указываемые этими лицами, относятся к одному и тому же событию, то есть одномоментны. О чем предупреждать "обвиняемо-потерпевших", какие права им разъяснять и даже, собственно, как их называть в уголовном процессе? Здесь, впрочем, надо добавить, что и само такое уголовно-процессуальное изобретение - "одновременный" процесс - на практике буквально поражает своей сумбурностью...

Если бы допрашиваемое лицо не предупреждалось об ответственности за его ложные показания (уголовной, административной), такой путаницы, да и лицемерия, попросту не было бы. При этом ликвидация института ответственности допрашиваемых действительно поставила бы в равные процессуальные условия стороны процесса (обвиняемых и потерпевших), как это существует в гражданском и арбитражном процессах, где ответственности истцов и ответчиков не существует.
Во всяком случае, это было бы лучше, чем введение института ответственности за дачу ложных показаний обвиняемых и подозреваемых, существующего в некоторых, в том числе и в "самых демократических", странах.

Что касается ответственности за отказ от дачи показаний. Представляется, она эфемерна. Показания любого лица являются его личными, собственными показаниями. Отказаться от дачи показаний можно, даже не особо скрываясь, сославшись на плохую память, затрудненное восприятие, занятость, отсутствие интереса и т.п. А достоверно установить, воспринял человек какой-либо факт или нет, практически невозможно. Привлечь к ответственности за отказ от дачи показаний свидетеля, попросту не являющегося на допрос, тоже в общем-то невозможно. Для этого надо установить, что определенное лицо является свидетелем, т.е. ему известны определенные обстоятельства, и его надо предупредить о таковой ответственности, что делается только на допросе.

И, получается, достаточно существующей в уголовном процессе ответственности за неявку свидетеля к следователю и в суд (жаль, что на практике положения ст. ст. 117, 118, 188 УПК РФ, предусматривающие эту ответственность, не применяются).

Вполне возможно, вместо недействующего института свидетельской ответственности будет признано необходимым предусмотреть не меры наказания за ложное показание, отказ от показаний, а меры поощрения за сотрудничество с органом расследования и судом - по примеру оплаты деятельности понятых, уже сейчас достаточно распространенной. Ведь нельзя считать, что угроза привлечения к уголовной ответственности - единственный и самый важный мотив, которым руководствуются свидетели, излагающие правдивые сведения. Все-таки по большому счету не только страх уголовной либо административной ответственности удерживает нас от правонарушений.

И конечно, нужно освободить свидетеля и потерпевшего от дорогостоящих, обеспечивающих их явку расходов. В первую очередь от расходов на проезд в судебное заседание вне места их постоянного проживания. Для этого, кстати, требуется совсем немного - предусмотреть в уголовном процессе институт отдельных судебных поручений, по примеру прекрасно себя зарекомендовавшего института судебных поручений в гражданском процессе (ст. ст. 62 - 63 ГПК РФ).

Установление истины по делу, сбор, проверка и оценка доказательств по делу являются обязанностью не свидетелей и потерпевших, а органа расследования, прокурора, суда. В современной действительности требуются новые подходы к содержанию следственной деятельности, деятельности сторон уголовного процесса, когда нужно уметь найти доказательства (не только личные, но и вещественные), правильно их оценить, устранить возникшие противоречия.

Князев С.А., судья Подосиновского районного суда Кировской области.